Шагнуть в неизвестность[СИ] - Вера Чиркова

— Майка.

— Подзови, просто рукой махни, — почти приказал сосед.

Костик энергично замахал рукой, очень сомневаясь, что вредина послушается.

Однако она немедленно поднялась на ноги и приплелась к нему. Остановилась, не дойдя двух метров, и застыла, устремив взгляд в землю.

— Слушай внимательно, рабыня, говорю по поручению твоего хозяина, — начал сосед и, вспомнив, обернулся к Косте, — какое имя тебе позволено носить?

— Конс, — коротко ответил парнишка, начиная понимать, что сосед торопится не зря.

В соседних загончиках загомонили и зашевелились узники.

— Конс поручил сказать, что дает тебе имя — Майка. Твой хозяин великодушно позволяет тебе садиться, когда нет никакой работы, пить воду и оправляться по желанию. Но перед уходом ты должна обязательно предупредить его. За нарушение правил будешь наказана. Иди на место.

Девчонка, не поднимая глаз, развернулась и покорно потопала к своей кучке соломы.

Костик чувствовал себя последней скотиной.

Однако долго виноватиться ему не пришлось, воин распахнул калитку и велел выходить. Из загончика выходили строго по очереди, сначала местные мужчины, потом Костик, не выпускавший из рук свою балалайку, и последней — Майка.

Шагая вслед за соседями, парень пытался придумать, как бы попонятнее объяснить Майке, что он принципиально против рабства. Поэтому пусть не беспокоиться, едва только представится хоть малейшая возможность — он сразу ее отпустит.

Тут они вышли из-за навеса на поле, и Костик замер, забыв прикрыть распахнутый от изумления рот.

Представшее перед глазами зрелище в первый момент ошеломило парнишку до онемения. И только несколькими минутами позже накатила такая тоска, что яркий солнечный свет на некоторое время померк в глазах.

— Тебе плохо? — участливо поинтересовался тот из узников, что помогал договориться с девчонкой, и, поискав глазами рабыню, сердито прикрикнул, — поддержи хозяина, он, похоже, обессилел от голода. Я сейчас что-нибудь придумаю.

Последние слова он сказал явно для Костика, останавливаясь и начиная копаться в своем мешке.

Девчонка проворно бросилась к Костику, обхватила крепкими руками за пояс, принимая на свои плечи его вес, и несколько секунд, пока он кое-как не справился с шоком, парень почти висел на ней. Сосед тем временем достал керамическую фляжку и налил из нее в керамическую же стопку темную жидкость.

— Выпей, — всучил он Костику крошечную посудину, — да не бойся, я знахарь.

Костик плохо представлял себе, кто такие знахари, и вообще был в таком трансе, что выпил бы что угодно. Даже водки, которую обычно на дух не переносил.

Всё равно вся жизнь перевернулась вверх ногами, и ни в какой он не в Индии, и даже не в Арабских Эмиратах. Нет ни в Индии, ни в Бразилии таких животных, какие привольно расположились сейчас на свободном прежде пространстве между навесом и видневшимися крышами села.

Длинные, зеленовато-серые тела, похожие на сильно вытянутых бегемотов, были украшены тянущимися вдоль боков цепочками округлых наростов чуть более темного цвета, величиной с огромную тыкву каждый. Между ними располагалось нечто вроде длинного паланкина, в который можно было забраться по узкой приставной лесенке.

Не сразу Костик заметил, что животные расположились на поле неравномерными кучками. Лишь когда обнаружил, что они направляются к сиротливо лежавшему в стороне бегемоту, парень сообразил, что все транспорты отправляются по разным адресам. К этому моменту Костика охватило неестественное спокойствие, совершенно не мешавшее, впрочем, живо интересоваться окружающим и трезво рассуждать о происходящем.

Его соседи с привычной ловкостью забрались в паланкино-фургон и Костик, с неохотой отстранившись от неожиданно заботливых рук, полез следом.

Внутри сооружения оказалось довольно просторно, почти как в салоне легковушки, если удлинить его раза в три и убрать оттуда все сиденья. Набросав взамен маленьких мягких матрасиков.

При ближайшем рассмотрении паланкин оказался просто корзиной, плетеной из чего-то, напоминающего очень тонкий тростник. Крыша была из плотной и какой-то жирной на вид ткани, крепящейся на упруго изогнутых прутьях, по бокам шли бортики сантиметров по шестьдесят в высоту. Все пространство между крышей и бортиками было затянуто очень мелкой и плотной сеточкой. Впереди предсказуемо располагалось место для водилы, вернее, возницы. Переднее "окно" острым углом выдвигалось вперед, рядом с ним торчали какие-то странные прутики.

Майка проворно взобралась следом за ним и устроилась в самом конце, ловко свернув один матрасик как подушку, а второй сунув под спину. Немного повозилась, словно не замечая, что Костик наблюдает за ее действиями, и прикрыла глаза, изображая спящую. А может, и действительно уснула, кто их знает, на что они способны, эти аборигены.

Сейчас Костика интересовало совершенно другое. Усевшись поближе к знахарю, он выглянул в оконце, и задал вопрос, интересующий его больше всего:

— Куда нас везут?

Глава 2

Стан

Главным из чувств, разбудивших Костю, был холод. Он пробирал до костей, вызывая в сонном мозгу возмущение лживым утверждением, будто жир — греет. Когда терпеть дальше стало невозможно, парень резко сел, и, не раскрывая крепко сжатых глаз, обхватил плечи руками, заранее готовясь к тому, что это не особо удастся.

Не так просто обнять себя человеку, весящему полтора центнера.

Однако то, что он не только достал пальцами до лопаток, но и прощупал их выступающую сквозь кожу остроту, ввергло Костю в недоумение. Это были не его кости, не его руки, и вообще не его тело. Попробовав разлепить веки, парень осознал, что дело нечисто, кое-как помуслякал во рту пальцы и тщательно протер глаза.

Теперь они открылись почти сразу, жаль только, увиденное не принесло никакой ощутимой пользы. В мире царила ночь.

В совершенно незнакомом мире.

Еще в тот момент, когда все вокруг потемнело, и на тело обрушилась безмерная боль, Костя понял, что происходит нечто непоправимое. А позже ему было не до размышлений, внезапно он оказался в непроглядной и мокрой мгле.

Похожей больше всего по ощущениям на лужу чертежной туши. Некоторое время он ощупывал лужу, пытаясь найти из нее выход, потом опытным путем убедился, что к одному краю она значительно мельче.

Туда Костя и полз, стараясь не думать о тварях, которые, судя по его воспоминаниям об уроках биологии и смутным ощущениям, любят обитать именно в таких вот теплых лужах.

А когда, он, наконец, вылез на сушу, то постарался уползти от лужи на несколько метров, не забывая прощупать почву перед собой найденной на берегу веточкой. И все это в кромешной темноте, разлепить глаза ему в тот момент почему-то просто не пришло в голову.